Но женщина ее не слышала.
– Она причина того, что ты поздно заехал за мной? Я предупреждала тебя, Ник: никаких игр. Что ж, ты проиграл, потому что я не даю второй шанс, особенно на ранней стадии отношений. И если ты не соизволишь дать мне объяснение, я обойдусь без него.
Не дожидаясь ответа, она вышла из ванной. С каждым сердитым стуком ее высоких каблучков Лили съеживалась. Она чувствовала себя виноватой.
– Она расстроилась, – наконец сказала Лили, прерывая гнетущую тишину.
– Да.
– Но… она вернется?
– Надеюсь, что нет.
Лили хотела было сказать, что в таком случае ему повезло, но решила, что не стоит говорить с боссом по душам. Ей следует подумать о том, как сохранить работу.
– Я очень, очень сожалею.
– Напрасно. Это не ваша вина.
Лили снова съежилась, понимая, что это не так.
– Если бы не несчастный случай, я была бы одета, когда она вошла.
– Несчастный случай? Не думал, что мой душ может оказаться источником опасности, но, очевидно, я ошибался. – Он взглянул на лужу на полу. – Что случилось?
– Ваша душевая! – выпалила замерзшая Лили. Зубы ее выбивали чечетку. – Там нет никаких инструкций!
– Мне не нужны инструкции. – Ник окинул оценивающим ленивым взглядом ее фигуру. – Я прекрасно знаю, как работает мой душ.
– А я нет, – огрызнулась Лили. – Я понятия не имела, какие кнопки нажимать.
– Поэтому вы решили нажать на все? Если вы когда-нибудь окажетесь в кабине «Боинга-747», рекомендую держать руки при себе.
– Не смешно. Я промокла насквозь. К тому же вы вернулись рано.
– Приношу свои извинения. – Его темные глаза иронично сверкнули. – Я не привык кого-либо уведомлять о своих передвижениях. Вы закончили уборку или желаете, чтобы я показал вам, какие кнопки нажимать?
Лили призвала на помощь все свое достоинство, если уместно говорить о нем в сложившихся обстоятельствах.
– Ваш душ чист. Идеально чист. – Она старалась не смотреть на высокую тренированную фигуру мужчины. – Вы уверены, что она не вернется?
– Да.
Лили разрывало облегчение и чувство вины. Помедлив, она пробормотала:
– Ну вот, еще одни отношения испорчены.
– Еще? – Темные брови поползли вверх. – Такое с вами часто случается?
– Вы даже представить себе не можете! Послушайте, я могу позвонить своей нанимательнице и попросить ее поручиться за меня. – Лили сникла, поскольку тогда пришлось бы признаться, что клиент застал ее полуобнаженной в своем душе.
Ник улыбнулся:
– Вряд ли ваша нанимательница настолько либеральна.
– Должен быть какой-нибудь способ это уладить, – настаивала Лили. – Я испортила ваши отношения, хотя в свое оправдание могу сказать, что мне она показалась не слишком добрым человеком. И, помирившись с ней, вы в будущем, возможно, пожалеете об этом, а вашим детям придется прижиматься к костлявому телу. – Она поймала его взгляд. – Вы смеетесь надо мной?
– Нет, но способность приласкать ребенка не стоит на первом месте в моем списке женских достоинств. – Ник небрежно бросил пиджак на спинку дивана, который был больше, чем ее кровать.
Лили пребывала в некоем трансе. «Почему он так спокоен, когда подруга бросила его?» – размышляла она.
– Почему вы не стали защищаться?
– Зачем?
– Вы могли бы объясниться, и она вас простила бы.
– Я никогда не объясняюсь. И кстати, – он пожал плечами, – вы и так все ей объяснили.
– Она мне не поверила. Если бы сказали вы, это прозвучало бы правдоподобнее.
Ник стоял, загораживая проход.
– Полагаю, вы сказали правду? Вы действительно уборщица?
– Конечно.
– В таком случае мне нечего было добавить.
Будь Лили на его месте, она умерла бы от унижения, но он оставался невозмутимым, хотя ему дали отставку при свидетелях.
– Вы, кажется, не слишком расстроились, – заметила она.
– С чего мне расстраиваться?
– Многие люди расстраиваются, когда их отношения разлаживаются.
– Я к таковым не принадлежу.
– Вам ни капельки не жаль?
– Я не знаком с такой мерой, как «капелька», но мне ни капельки не жаль. Чтобы переживать, мне не должно быть все равно, а мне все равно.
«Потрясающе!» – мысленно восхитилась Лили. Почему она не смогла сказать это профессору Ашурсту, когда тот выразил притворное сожаление по поводу того, что ранил ее чувства?
– Извините, – пробормотала она и, оставляя позади себя мокрую дорожку, прошмыгнула мимо Ника, открыла сумку и вытащила блокнот.
– Что вы делаете?
– Записываю. Когда меня бросают, я теряюсь и не знаю, что сказать, но в следующий раз обязательно использую ваши слова. Это лучше, чем лить слезы. – Лили писала, вода капала на блокнот, чернила растекались.
– И часто вас бросают?
– Довольно часто. Я влюбляюсь и разбиваю себе сердце. Это стало закономерностью, но я стараюсь изменить положение вещей.
Лили уже жалела, что заговорила с ним на эту тему. Хотя она была довольно открытым человеком, все же существовала черта, за которую не стоило заходить.
Это был ее секрет.
– Сколько раз вы влюблялись?
Она раздраженно потрясла ручку, не желавшую писать на мокрой странице.
– Три.
– Сколько?! Невероятно.
– Готова спорить, что вам тоже не везло в любви.
– Я никогда не любил.
– Вам просто не встретился человек, в которого вы могли бы влюбиться.
– Я не верю в любовь.
– Да? – Лили заинтересованно взглянула на Ника. – А во что вы верите?
– Деньги, влияние, власть. – Ник пожал плечами. – Ощутимые, достижимые цели.
– Разве можно измерить власть и влияние? Впрочем, вам, наверное, достаточно топнуть ногой, и все сразу начнет измеряться.